У меня здесь случилась беда с непромокаемым пальто: входил в нем в газовую камеру и оно так мерзко и упорно провоняло, что его отказались держать в швейцарской, в отеле, раз чуть не высадили из трамвая, а в Управлении делами Вел. Кн., где я был у Ал. Сер. Матвеева повесили на улице на подъезде. Прямо скандал. Пришлось за 50 рублей купить черную накидку, она мне вообще пригодится.
Так о невольных своих унижениях писал жене из Петрограда в Москву статский советник, профессор Николай Александрович Шилов. А претерпеть было за что.
Готовность к войне нашей армии в химическом отношении была слабой. Как слабы были и Гаагские протоколы о неприменении отравляющих веществ (ОВ). По-новому, грозным пророчеством, зазвучали слова Л.Н. Толстого, написанные им десятилетием ранее, в самом начале Русско-Японской войны: «Придумать еще более ужасные средства истребления: баллоны с начиненными удушливыми газами бомбами, снарядами, которыми люди будут посыпать друг друга? Что бы ни придумали, все государства заведутся такими же орудиями истребления, пушечное же мясо, как после холодного оружия шло под пули и после пуль покорно шло под гранаты, бомбы, дальнобойные орудия, картечницы, мины, пойдет и под высыпаемые из баллонов бомбы, начиненные удушливыми газами.»
Гримасой истории видится то, что правдивое до жути описание действия газов дала именно дочь Толстого – Александра. Она заключает словами: "Я ничего не испытала более страшного, бесчеловечного в своей жизни, как отравление этим смертельным ядом сотен, тысяч людей. Бежать некуда. Он проникает всюду, убивает не только все живое, но и каждую травинку. Зачем?"
Летом 1916 года она служила санитаркой там же, где напряженно работали противогазные команды Шилова, в районе Сморгони, и где немцы активно применяли газы.
К началу войны в армии имелись химические команды, владевшие химическим оружием и средствами его доставки, главным образом – снаряды и бомбы. Менее разработаны были способы непосредственного пуска газов на поле боя. Предлагались разные использования баллонов со сжатым газом. Их применение порождало много еще открытых вопросов – зависимость от метеоусловий, широта, глубина и время действия по фронту применения, высота слоя ОВ в воздухе и пр. Вместе с тем естественно возникали вопросы о защите личного состава. Например, упорно бытовала убежденность в эффективности таких коллективных средствах защиты как костры, дымовые шашки и даже специальные дегазирующие гранаты и снаряды. Индивидуальные средства защиты (повязки и респираторы) были весьма несовершенны в работе. В дальнейшем, внедрение противогаза Зелинского с маской Кумманта потребовало углубленного научного и делового подхода, создания передвижных лабораторий, обучения офицерского и личного состава на всех фронтах. Некоторые из аспектов этого большого дела нашли отражение в отчетах и личном архиве профессора Н.А. Шилова, который возглавлял все фронтовые испытания и исследования.
А пока, в октябре 1915 года, Шилов пребывал в Петрограде согласно секретному вызову.
Причиной вызова стали успешные испытания нового оружия, распыляющего устройства, разработанного и предложенного Шиловым. Прямой выпуск газов из баллонов недостаточно хорошо регулировался, и Шилов предложил новую конструкцию, обеспечивающую большую стабильность в эксплуатации. Первые испытания состоялись 1 Октября 1915 года под Москвой, на «авиационном поле близ Бронниц», и их успех привлек внимание военных. Было решено повторить испытания на полигоне под Петроградом, причем в присутствии младшего брата царя, Великого Князя Михаила Александровича. После нескольких подготовительных работ в Петрограде испытания состоялись 24 Октября и прошли успешно.
Помимо личных архивов Романова и Шилова, и рассекреченных документов об испытаниях (РГВИА), в Красногорском архиве кино и фото документов сохранился фильм (ЦГАКФД, Монтажный лист №12589) «Опыты газовой атаки». В нем показано как 1-го Октября на «авиационном поле близ Бронниц» аппаратами Шилова производилось экспериментальное полевое окуривание… кроликов.
Архивные кадры испытаний удушливого газа 1 октября 1915 года на артиллерийском поле у города Бронницы Московского уезда.
В Петроград Шилов прибыл за неделю до дня испытаний. В дневнике Михаил пишет о завтраках с Шиловым в Гатчине и Петрограде 18 и 19 Октября. Сам Николай Александрович в письмах жене Вере Николаевне пишет о подготовке испытаний.
Из писем Н.А. Шилова
21/X 15 Среда
Вчера – хлопотный день. … Только к вечеру освободился и пошел обедать к Шлейферам. Таня очень мила и любезна. Не заметил как просидели до 12-того часа. Конечно больше всего судачили о Наталье [Брасовой]. Что было бы, если бы… Неизменно юная тема, питаемая все новыми и новыми фактами.
Сегодня предстоит отправка груза по Неве на полигон, а днем начнется съезд. Так что завтра, а может быть и сегодня же предстоит выступить по поводу противогазных дел, а послезавтра по поводу своих.
22/X 15 Четверг
Вчера отправил все свои принадлежности на место действия. Оно будет происходить на специальном полигоне в 45 верстах от Петрограда по Шлиссельбургской трассе, на берегу Невы. Мы и отправили все на пароходе по Неве. Поехали там же Петр и трое из ребят. Один к вечеру уже вернулся и сообщил, что все благополучно доставлено.
23/X 15 Пятница
Сегодня утром еду на автомобиле на полигон для приготовлений к завтрашнему дню. Что-то выйдет? Начинаю думать, что даже при удаче опытов результата не будет. И главное злопыхательство пойдет от товарищей и коллег. Случайно узнал, что Ч. усиленно напоминал и настаивал на желании своем присутствовать на опытах, но мне он об этом конечно не говорил.
Это письмо будет последним. Завтра будет не до того, а послезавтра я надеюсь вечером выехать домой.
Из дневника М.А. Романова за 1915 г.
24 октября. Суб<бота>. Муч. Арефы. Гатчина.
В 11 ч. Кока и я поехали на «Renault» в Петроград, там взяли с собой [Л.Л.]Жирара, (А.Н.]Шлейфера и прапорщика, кот<орый> нас проводил по Шлиссельбургскому шоссе до села Ивановское 35 вер<ст>. На пароходе мы переправились через Неву, и там Шилов демонстрировал выбрасывание удушливого газа (сернистый), выработанного его способом. Кроме того, нам показали и пускание хлористого газа, выработанное здесь комиссией. Оба опыта удались хорошо. По окончании опытов нам всем предложили чай в бараке, и около 4 1/2 ч. мы поехали в Петроград через Колпино по Моск<овскому> шоссе. Я приехал к Шлейферам.
25 октября. Воскр<есенье>. Муч. Маркиана. Гатчина.
Встали поздно. Около 12 ч. приехали А.Н.Шлейфер и Д.И.Абрикосов. Днем оставались дома. К чаю приехал<и> Крестьянов и [Л.Л.]Жирар, а Шлейфср и Шилов, который приехал в 2 ч., уехали. — К обеду приехал Ризочка. Вечером играли на бильярде.
Карта района полигона – севернее Ивановского.
М.А. Романов с фотоаппаратом в светлом полушубке. Фото Н.А. Шилова. 24 Октября 1915г.
У аппарата конструкции Шилова. Первый слева Н.А. Шилов
Газы идут!
Наиболее полно оба испытания представлены в отчете от 28 Октября. (РГВИА Ф.2000, Оп.2, Д.2037, с. 67-74.)
Результаты испытаний анализировались и, в частности, на последнем документе комплекта от 3 Ноября начертано: «Как видно сернистый газ, которым предполагают снарядить часть снарядов – достаточно безвреден.»
Ученые и инженеры давали свои полезные рекомендации.
Еще одна деловая встреча Шилова с Михаилом состоялась через год в Москве.
Из дневника М.А. Романова за 1916 г. 6 Октября, Четв. Москва. В 10 ч. "Алеша [Матвеев Алексей Сергеевич] и я поехали в Политехнический музей, где я только что был утвержден почетным председателем; были встречены кн. В.М. Голицыным, Шиловым, членами комитета."
На аэродроме 1 Октября велась и фотосъемка. Некоторые из снимков Шилова представляем здесь.
Кинокадр, на нам виден офицер с фотоаппаратом
и кадр с кинооператором
Несколько фото от 01 Окт. 1915г. с испытаний близ Бронниц.
Комментарии из книги «Дневники М.А. Романова».
Абаканович Николай Николаевич (Кока) (?-1936) — гвардии штабс-ротмистр, адъютант великого князя Михаила Александровича в годы Первой мировой войны на Юго-Западном фронте, во время службы в Кавказской Туземной (Дикой) конной дивизии и 2-м кавалерийском корпусе. В 1916-1917 гг. состоял в Управлении делами Е.И.В. великого князя Михаила Александровича (Петроград, Галерная ул., 38). Участник Белого движения. Эмигрировал. Скончался в Финляндии.
Абрикосов Дмитрий Иванович (1876-1951) — дипломат, брат А.И. и Б.И Абрикосовых. В 1914-1917 гг. секретарь четвертого политического отдела (Дальневосточного) Министерства иностранных дел, статский советник. В 1917-1920 гг. первый секретарь и советник Российского посольства в Токио, советник миссии в Пекине. В Россию не вернулся. Автор книги «Судьба русского дипломата» (М.: Русский путь, 2008). Похоронен на кладбище Альта Месса Мемориал парк в Пало-Альто (Калифорния, США).
Жирар де Сукантон Лев Львович (1886-1934) — барон, сын генерал-майора Льва Федоровича Жирара де Сукантона (1855-1919) от первого брао. Морской офицер, лейтенант, затем старший лейтенант. В 1915 г. состоял в штабе Кавказской Туземной (Дикой) конной дивизии при великом князе Михаиле Александровиче. Участник Белого движения. Работал в отделе штаба Верховного главнокомандующего — Колчака. Один из главных проводников японофильской идеи в Белой Сибири. Уволен за это по распоряжению Колчака. Эмигрировал в Харбин, где преподавал русскую литературу в английской гимназии, печатался в газете «Наш путь».
Крестьянов Николай Николаевич (1862-?) — генерал-майор (1915), начальник Гатчинского дворцового управления. Почетный попечитель Гатчинского благотворительного общества.
Крестьянова Ольга Николаевна — супруга Н.Н.Крестьянова.
Риза (Ризочка) — Риза-Кули-Мирза Каджар Александр Петрович (1869 — не ранее 1941) — есаул Собственного Его Императорского Величества Конвоя (1914). Происходил из известного азербайджанского рода Каджаров. Согласно послужному списку «сын персидского принца, уроженец Петербургской губернии. Вероисповедания православного». С началом войны сопровождал Николая II в поездках по стране и на фронт. Назначение состоять при младшем брате императора великом князе Михаиле Александровиче положило начало их дружбе. Полковник (май 1917). После Октябрьского переворота с риском для жизни пробрался в Екатеринбург во время заключения там царской семьи, готовил побег, но в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. царская семья была расстреляна. После вступления Белой армии в Екатеринбург — комендант города (август 1918), помощник по воинской части начальника екатеринбургского гарнизона (с сентября 1918). В том же году зачислен в резерв чинов при штабе Сибирской армии. По окончании Гражданской войны жил в эмиграции в Харбине, затем перебрался в США, в г. Сиэтл. Вплоть до 1941 г. публиковал свои воспоминания в газете «Новое русское слово» (Нью-Йорк). Скончался в США.
Шилов Николай Александрович (1872-1930) — известный физикохимик, профессор Московского коммерческого института и Императорского технического училища, статский советник, знакомый великого князя Михаила Александровича и Н.С.Брасовой. В 1915-1918 гг. разрабатывал средства противохимической защиты русской армии. Стоял у истоков теории сопряженных реакций, теории сорбции газов.
Шлейфер Александр Николаевич (1873-1936) — дворянин, домовладелец, коллежский секретарь, гласный Петроградской городской управы (1917). Попечитель лазарета великого князя Михаила Александровича (1915). Муж Т.П.Шлейфер. Проживал в Петрограде: Измайловский пр., 7. В 1920-х гг. работал по найму в конторах и учреждениях Петрограда—Ленинграда. В марте 1935 г. был выслан с женой из Ленинграда в Воронеж на пять лет, где и скончался.
Шлейфер Татьяна Павловна (1877-?) — дворянка, дочь мирового судьи, жена А.Н.Шлейфера, подруга Н.С.Брасовой. Окончила гимназию. С ноября 1914 г. — машинистка в конторе присяжного поверенного в Москве. В 1915 г. — вышла замуж за А.Н.Шлейфера. Проживала с мужем в Петрограде, работала медсестрой в клинике, с 1931 г. — по совместительству и младшим сотрудником в клинике И.П.Павлова. В марте 1935 г. выслана с мужем в Воронеж на пять лет, работала медсестрой в областной нервной клинике и психдиспансере. Дальнейшая судьба неизвестна.
Шлейфер Марина — дочь А.Н. и Т.П. Шлейферов.
Просмотров: 702
statehistory.ru в ЖЖ: